Душа на двоих
Жарко полыхала степь. Огонь давно подступил к самым стенам крепости, поглотил тела павших и жадно лизал древние камни. Люди, бывшие под моим командованием, давно ушли и, должно быть, уже добрались до спасительной реки.
Огню до них не добраться.
Можно не тратить силы, отпустить поводья, позволить пожару забрать свое, но я не могу. Не нахожу в себе силы оставить брата. И продолжаю отдавать себя по капле, чтобы только языки огня не добрались до него.
Я видел, как его сбили. Как заговоренная степным шаманом стрела легко пропорола шкуру, как чешуя окрасилась алым, как дрогнув, неестественно выгнулись широкие черные крылья. Он упал недалеко от ворот, и я тотчас ринулся к нему, хотя уже тогда в глубине души знал, что рана смертельна.
И все равно надеялся на чудо, даже тогда, когда поплыла и слезла драконья шкура, выплюнув слабое человеческое тело. Казалось бы, на что уповать, если половина души — та, которая принадлежала зверю — ушла к звездам? Я знал, что брата не спасти, но все равно не смог оставить его там.
И сейчас не могу отпустить, хотя пламя, кажется, умоляет об этом. Дракону бы оно не навредило, лишь чешуя, омытая им, стала бы ярче и прочнее. Но человеческое тело огня не выдержит. И брат умрет окончательно.
Пламя подсказывает, что он уже за чертой, что никто не сможет жить с половиной души, но я не хочу его слушать. Я останусь здесь, я укрою брата крыльями и не отдам огню, даже если мне придется высушить себя до капли.
А потом, когда мы выберемся отсюда, я буду учить его жить заново, как тогда в детстве, после смерти родителей.
Только на этот раз я разделю свою душу на двоих.
