Клинок рассек воздух и опустился на чью-то голову. Чью — не понять, слишком много их вокруг. И все на одно лицо. Одинаковые в гневе своем и невежестве, готовые уничтожить любого, кто не похож на них.
Значит, сами достойны одной лишь смерти.
От мысли этой Ринтан вздрогнул — слишком неправильной она была — и пелена гнева, что застлала разум, отступила. Он остановился. Огляделся. И выронил скользкий от крови клинок.
Снова подумалось, что эти люди заслужили, что все он, Ринтан, сделал правильно, что Кайри, смышленый и не по годам серьезный мальчишка, никому ничего плохого не сделал, чтобы с ним так. Внутри все перевернулось от глухой боли.
Надо было уходить раньше. Взять мальчишку, посадить на вертолет, который бы тот, конечно же, принял бы за дракона, и лететь к базе. А там — на звездолет и домой. И плевать на правила, Ринтан бы с ними как-нибудь потом разобрался бы.
Исследователи с базы уверяли, что ничего необычного на вверенном Ринтану участке не происходит, что все в пределах нормы и подобное поведение нормально для неразвитых социумов, но они не видели воочию того, что здесь творится. Не слышали, с каким упорством люди чествуют нового бога и повторяют друг за другом безумные теории о мессие, конце света и спасении, которого достойны лишь те, кто перестанут верить лекарям, книжникам и прочей сомнительной братии. Они готовы были отвернуться от крупиц доступных им знаний ради того, чтобы почувствовать себя особенными. Посвященными.
И был ведь человек, который управлял всем этим. Подталкивал в нужном направлении. Ринтану следовало быть более настойчивым, ведь теперь он почти уверен, что это кто-то из своих. С Терры.
Он стряхнул с дрожащих пальцев кровь и еще раз окинул взглядом тела. Неприятно засосало под ложечкой от мысли, что теперь и он сам — убийца, ничуть не лучше всех этих людей. И, что самое ужасное, в глубине души он все равно чувствовал удовлетворение, вспоминая, как клинок вонзился в того, кто стрелял в Кайри. А ведь там, дома, Ринтану сама мысль об убийстве казалась омерзительной.
На душе стало совсем погано. И рана в боку заныла, напоминая, что действие спорамина скоро закончится.
На противоположном конце площади раздались крики, загрохотали тяжелые сапоги, и Ринтан понял, что мессия-самозванец дождался-таки подкрепления. Правда, его уже оно не спасет.
Ринтан посмотрел на тело невзрачного, какого-то серого человека и понял, что живым его не отпустят. Он мог бы прорваться или продержаться до тех пор, пока не подоспеют товарищи — в конце концов, у них своих бросать не принято, даже если эти свои грубо нарушили протокол...
Ринтан пнул меч подальше от себя.
...Лучше уж пусть все закончится здесь. Там, на Терре, он не сможет смотреть в глаза тех, кто знает его не как благородного рыцаря Ринтана, тех, для кого он просто Сашка, младший сотрудник института экспериментальной истории.
