Кровь и тьма
Кинжал в руках кагана ярко блестит рунами. И взгляд — недобрый, тяжелый — давит на виски. Теням это не слишком нравится.
Они становятся гуще, плащом ложатся на плечи, шепчут о том, что было бы неплохо спустить их с поводка, позволив забрать жизнь того, кто пока, может, и не враг, но вскоре вполне может им стать.
Кай едва заметно морщится, приказывая тьме заткнуться.
— Значит, все твои люди на месте. Тогда, наверное, убийца просто купил этот кинжал?
— Нет, — каган морщится так, будто услышал страшную глупость. Руны на клинке в его руках вспыхивают ярче, и во рту снова появляется привкус крови.
Кай на мгновение прикрывает глаза.
— Актар хочет сказать, что кан-яр нельзя купить, — неожиданно поясняет тот, кому надоело прятаться в тенях. Он появляется по правую руку от кагана, картинно стряхивает с ладоней остатки колдовства и отвешивает Каю шутовской поклон. — Это родовое оружие.
— Тогда… Кинжал украли?
— Разве что у мертвеца, — орк усмехается. — Кан-яр не дается в чужие руки, пока его хозяин жив. Когда руны на клинке напитывают силой…
— Танак, — мрачно перебивает каган. — Много болтаешь.
— Да-да, — орк притворно вздыхает. — Я только хотел сказать, что кан-яр, кажется, теперь твой, княжич.
Тьма будто только и ждет этих слов. Она ластится кошкой, шепчет, что оружие это принадлежит им по праву...
Рукоять ложиться в ладонь как влитая.
Теперь… Теперь можно досыта напоить кинжал… Кан-яр кровью. Это ведь так просто: один шаг, одно движение — и орки не успеют ничего сделать. А потом он вернет домой младшенькую. Ее, конечно, охраняют, но тьма легко проложит сумрачную тропу даже в шатер кагана.
Нужно лишь сказать одно слово — и…
Нет.
Кай с трудом разжимает пальцы и делает несколько медленных вдохов.
Нет.
Потому что стоит прозвучать этому одному слову, стоит лишь один раз позволить тьме завладеть сознанием — и его, Кая, не станет.
